(Томас Мур является блестящим примером прикладного использования аналитической психологии. Он не работает психотерапевтом или юнгианским функционером, но является всемирно известным писателем, практически миллионером, благодаря умению популярно излагать юнгианские идеи широкой аудитории. Прим. Переводчика.)

Роберт Хендерсон

Опубликовано в “Spring. A Journal of Archetype and Culture”, №74, 2006 г.

Томас Мур родился в Детройте, штат Мичиган. В 13 лет он поступил в семинарию при католической церкви, но оставил ее до получения сана и позже получил степень доктора в религии от университета Сиракуз. Среди его многочисленных книг - «Забота о душе», «Религия души», «Душа секса», «Темный эрос», «Ритуалы воображения», «Планеты внутри», «Голубой огонь», «Медитация», «Соратники», «Магия повседневной жизни», «Учение сердца», «Книга Иова», «Изначальная Самость», «Темная ночь души». Он живет с женой и двумя детьми в Нью-Гемпшире.

Х.: Как вы заинтересовались Юнгом?

М.: Я прочитал «Проблемы души нашего времени» ближе к 30-ти годам. Но когда я поступил в университет Сиракуз, чтобы работать над докторской степенью по религии, Дэвид Миллер определил мне собрание сочинений Юнга в качестве обязательного чтения. Я быстро прочитал их, получив общее представление, и особенно заинтересовался алхимией и феноменологией религии. Я прочитал во второй раз и заинтересовался Юнгом вне Юнга, не его системой, а материалами, которые он использовал, так сказать, prima materia. Это было время моего пробуждения, и Юнг сыграл главную роль. Я помню, как был вдохновлен после чтения «Символизма мессы». Я не так давно покинул религиозную семинарию и был признателен Юнгу за глубокое понимание материала, который был мне хорошо знаком. «Воспоминания. Сновидения. Размышления» многому научили меня о психотерапии, научили не интерпретировать с излишним напором, а связывать сны с другими видами воображения.

Х.: Не расскажете о Юнге вне Юнга – что заинтересовало вас?

М.: Есть много Юнгов, может быть, столько же, сколько его читателей. Систематический Юнг показался мне занимательным, но совершенно не стоящим доверия. Его анима, анимус, тень, Великая Мать были похожи на структуру пути у Джозефа Кэмпбелла - все слишком просто. Жизнь является слишком уникальной и сложной, чтобы ее так редуцировать. Есть момент в редукции, когда она приводит к упрощению, но не к прояснению. Мне очень понравилась книга Юнга «Воспоминания. Сновидения. Размышления». Меня не заботила подлинность этой биографии. Это история жизни с акцентом на самых значимых вещах, особенно на хитросплетениях жизненного пути. Она не является исповедью в обычном смысле – не предлагает тайны внешней жизни, но вместо этого указывает на те места, где эмоции и фантазии вместе открывают ключевые вехи жизни и фундаментальные ориентиры. Она более тонкая и сложная, чем теория, описанная в редуцированном юнгианстве.

Меня притягивал Юнг-алхимик. Его работы по алхимии являются моделью для исследования традиционного воображения и связывания его с современным опытом. Недавно один поэт сказал: «Мне нравится моя алхимическая направленность, хотя я не читаю Юнга». Мне нравится вникать в сложные образные системы, но я не желаю превращения любой традиционной системы в современные теории. Юнг был очень сдержанным в применении своей теории к алхимии, или в редукции алхимии до теории. Я прочитал «Психологию переноса» много раз и каждый раз находил что-то новое. Мне нравится больше всего в Юнге то, что он сохранял тайну, хотя работал над ее прояснением.

Мне нравится Юнг как историк религии и феноменолог, и я не уделяю много внимания тем местам, где он излишне психологизирует или юнгинизирует эти традиции. Для меня он открывает древние образы, чтобы они могли проживаться. Первые прочитанные мною его эссе – это «Символизм мессы» и «Айон». Я не стал юнгинизировать свой мир, но я смог разговаривать с этими традициями на языке, который сделал их для меня понятными. Я продолжаю это делать в своей работе.

Я люблю Юнга прежде всего как Мага. Мне нравится его поворот в сторону магии, высших явлений, астрологии, экстрасенсорики, психических способностей. Здесь у нас есть возможность отойти от современности и вернуться к волшебной жизни. Модернистский миф убивает нас, дегуманизирует нас и делает нас все более самоуверенными. Юнговское понимание магии отделяло его от Фрейда и даже от тех юнгианских рационалистов, которые стеснялись его эзотеризма. С первого момента прочтения Юнга я увидел, что он пытался идти обоими путями и сделать свою психологию и рационалистической, и эзотерической. Я хотел бы, чтобы он доверял духовному и магическому больше. Мне также нравится Юнг как неморализирующий любовник. Сегодня есть люди, которые осуждают его за его личную жизнь. Мне кажется, мы не должны никого критиковать за сексуальные привычки. Это было бы слишком высокомерно. Так что есть много Юнгов, но пока достаточно перечислять.

Х.: Что такое алхимия, и почему вы считаете ее важной?

М.: Я не настолько сведущ в алхимии, как мне хотелось бы, но понимаю некоторые вещи. Я особенно интересовался тем, как можно неэзотерически говорить о ней и видеть ее в повседневной жизни. Например, мне нравится замечать цвета настроений и перемены в них. Мне нравится, что в алхимии вы обращаете пристальное внимание на то, что происходит и наблюдаете. Вы не вмешиваетесь в процесс, но позволяете ему продолжаться, заботясь о нем. Алхимия является формой воображения, способом видения некоторых сторон опыта и наблюдения за их превращениями. Так же как астрология использует планеты в качестве богатых образов, относящихся ко всей жизни, алхимия использует вещества и их свойства. И так же как в практике астрологии мы следим за Луной или говорим о Солнце или о погоде, так же мы ведем себя в алхимическом воображении. Вот просоленный мужчина, а у нее железная воля. Я выпустил пар по поводу того, что случилось. У меня мозги спеклись. Я посинел. Я помрачнел. Что-то во мне закипело. Если говорить об алхимии серьезно, она исследует богатую образную базу для увеличения чувствительности в отношении души. Вдохновившись этим, я на много лет ушел в изучение мифологии, но в алхимии есть свое богатство.

Юнг показал в своей книге, как алхимия может помочь понять нам сложности переноса, и Джеймс Хиллман написал много длинных и детальных эссе по алхимическим темам, таким как соль, белый и голубой цвет, отношения между Марсом и гневом, сера и т.д. Недавно я написал книгу «Опус», в которой использовал алхимический термин для описания всего процесса алхимии. Моя книга – про нахождение своей жизненной работы. Так что алхимия повсюду. Некоторые алхимические темы можно обсуждать, говорить о сосуде, процессе, цели, тепле, цвете, образах, общей идее личностного роста, трансформации, развитии, а также о свадьбе, терапии и семье в качестве сосудов для алхимии.

Х.: Как вы видите брак и семью в качестве сосуда для алхимии? Алхимический процесс происходит в браке и семье?

М.: Когда два человека решают пожениться, они берут традиционные идеи и формы, смешивают их со своими собственными идеями, надеждами, страхами относительно сексуальной жизни и жизни вместе и действуют, движимые более глубокими вечными фантазиями и импульсами. Они создают воображаемое пространство, в котором их жизни будут разворачиваться взаимно и независимо. Это пространство является первой ступенью в алхимии брака. Это сосуд. В нем они будут проживать моменты счастья и разочарования. Вероятно, нельзя сказать, что они поймут все это. Многое из того, что происходит в браке, является бессознательным для супругов. Когда люди спрашивают меня (а это бывает часто), в чем секрет хорошего брака (как будто я знаю ответ на этот вопрос), я говорю им: «Заботьтесь о тайне вашего партнера». Терпите ее, уважайте и иногда радуйтесь ей. Потом научитесь на вашем собственном опыте радоваться своей собственной таинственности и непредсказуемости. Я никогда не забываю, как Юнг сказал, что самая большая проблема в браке в том, что один партнер думает, что у другого такая же психологическая структура и динамика, как у него. Так что в браке разворачивается алхимия. Ее prima materia являются семейные истории, культурные ожидания, тревоги и таланты каждого, развивающаяся история самого брака и многое другое. Материал разнообразен. И обычно в браке много тепла. Люди быстро заражаются гневом или страстью и, возможно, так оживляют любовь.

Этому сосуду постоянно угрожает распад, но, по-видимому, такая уязвимость и делает весь процесс интенсивным (это тема для отдельной книги). Одним из преимуществ видения брака как алхимического процесса является возможность эго выйти наружу и посмотреть со стороны. Брак – это процесс, в котором вы согласились участвовать, а не то, что вы создаете или контролируете. Я помню игру в родительской семье, когда был маленьким ребенком. Эти ранние фантазии живут и в настоящее время. Семейная алхимия очень похожа. В семейных вопросах нет особого выбора. Вы обнаруживаете себя в огромной бочке идеализма, в сильных чувствах и родовых программах. Здесь и любовь, и фрустрация.

Я думаю, что забота о душе семьи означает учет таких базовых вещей, как кровные узы, личностные различия, истории, странности, неврозы. Я думаю, главное, что мы берем из семьи – это принадлежность как фундаментальный нарратив и воображаемое пространство идентичности. Это все алхимия. Нужно помогать проблемным семьям справляться с их конфликтами. Но я думаю, что было бы ошибкой делать это рационально или «терапевтически». Люди должны вырасти и открыть, что семья не является только буквально семьей. Обнаружить себя в большей, не такой буквальной семье.

Х.: Некоторые утверждают, что люди думают о сексе очень много раз в течение дня. Есть виагра, интрижки, порнография. Все еще редко говорится о мастурбации. Может ли алхимия помочь понять сексуальность?

М.: Первое, что мне приходит на ум, когда я думаю об алхимии сексуальности – это образы короля и королевы, лежащих друг на друге в сосуде. Это касается темы, важной в моей работе: сексуальность является одной из главных динамических сил во всем, что мы делаем и кем являемся. Секс не только часть физической жизни, он также влиятельный фактор в жизни души и духа. Лишь с материалистической позиции о сексе говорится только как о физической любви. Алхимические же образы показывают, что секс является частью процесса проявления души. Другими словами, алхимия работает с помощью эротической энергии, а не ума и не воли. Это помогает нам увидеть, что душа всегда находится на определенной фазе в процессе своего проявления. Одной из этих фаз является работа по соединению элементов, которые были разделены.

В моей собственной жизни я всегда пытаюсь соединить реальность своей работы с реальностью семьи. Соединить любовь к одиночеству с потребностью в друзьях. Или желание творить – с желанием расслабиться и ничего не делать. Все эти противоречия наполнены сексуальностью. Но как связать эти конкурирующие силы? В этом задача сексуальности души. Алхимия показывает, что я должен найти сосуд для этого процесса, некоторую форму, чтобы два желания смогли соединиться. Этот процесс требует времени, и его нельзя форсировать. Нужен эксперимент и наблюдение. Он включает много ингредиентов – мою прошлую историю, мои идеалы, мои страхи, мои неудачи и мои страсти. Весь этот материал должен быть собран вместе в подходящий сосуд и выдержан необходимое время.

Моя сексуальность является важным фактором. Насколько я могу доверять своим желаниям? К чему меня сильно тянет? Где проявляются мои тревоги и моральность? Я не думаю, что сексуальные фантазии – индивидуальные и внутренние или культурные и порнографические – относятся к сексуальному поведению. Я думаю, они всегда представляют процесс в душе, движущийся в сторону увеличения витальности. Я бы приветствовал секс на юнгианский манер – как архетип жизни. Он всегда представляет приглашение к большей витальности. Хотя его образы могут быть смущающими, потому что понимаются слишком буквально, как конкретное сексуальное предложение. Я не имею в виду, что мы никогда не встречаемся с реальной сексуальной активностью, но очень часто эротические фантазии на самом деле относятся к союзу между духом и душой.

Пример, который я часто использую, знаком многим терапевтам: это человек, который счастлив в браке, но неожиданно влюбился в другого человека. Первым терапевтическим усилием является попытка разобраться в его желаниях: относятся ли они к реальным отношениям или к развитию его души, или же и к тому, и к другому. На следующем шаге надо прочитать эти сексуальные фантазии и эмоции как относящиеся к напряжениям в его душе. Так вы быстро смените акцент с советов о том, что надо делать, на занятие алхимией души.

Х.: Поговорим о важных для Юнга и его творчества отношениях с Тони Вульф, где была связь на всех уровнях, возможно, включая сексуальные отношения. Что эти отношения открывают нам по поводу его жизни?

М.: Надо сказать, что я – почитатель и ученик Юнга, но не его фанат. Я не знаю никаких секретов про его жизнь, я никогда не посещал связанные с ним священные места. Я мало знаю о его отношениях, хотя, конечно, существуют слухи о его связи с Тони Вульф. Допустим, слухи верны, и Юнг жил, изменяя жене. В своих работах Юнг не выступает в качестве моралиста, я имею в виду того, кто всегда беспокоится об идеальности своей личной жизни, особенно сексуальной. И если вы не моралист, как вам иметь дело с желаниями и фантазиями о разнообразном сексуальном опыте? Здесь есть две крайности: не ограничивать себя и делать все, что вы можете, для удовлетворения своих желаний, или соблюдать обязательства по отношению к одному человеку и никогда не нарушать их. Между ними находится пространство эксперимента и воображения. Люди пробуют все – от открытого брака до типичной моногамии. Я не думаю, что есть один правильный путь. Все зависит от человека и от времени, в котором вы живете.

Юнг жил в местности с глубокими традициями и понимал связь между эросом и сексуальностью. Я имею в виду, что он никогда не редуцировал эротическую жизнь до секса. Он жил с душой. Я верю, что он мог придумать такой способ жизни, чтобы в нем была и душа, и гибкость. Я считаю, что его решения в отношении своей сексуальности были и этическими, и осмысленными. Но, тем не менее, я понимаю обманутых в любви женщин, которые считают поведение Юнга проблематичным. Я понимаю, что религиозные моралисты могут осуждать его. Некоторые мужчины могут думать, что Юнг проявил простую изобретательность, чтобы получать больше удовольствия. Но ведь мы говорим об очень осознающих людях – о Юнге, его жене, его друзьях. Не мое дело судить их. С другой стороны, Юнг – не только отцовская фигура для многих людей, он также является моделью того, как прожить жизнь, центрированную на душе. Каждый вынужден справляться со своими сексуальными желаниями, страхами и прошлым опытом, и многие хотят знать, как это делал Юнг. Дело в том, что он направлял все свои усилия в сторону индивидуации, к становлению уникальной личностью.

Всем нам надо найти собственный путь обращения с сексуальностью и позволить себе экспериментировать и ошибаться. Надо научиться прощать и себя, и других. Возможно, критикующие Юнга за его поступки – не в ладах с самими собой, что-то себе не позволяют. А те, кто желает копировать Юнга, не расслышали его слова про индивидуацию. Сексуальность – это жизнь. Если вы будете запирать ее слишком строго, вы не будете жить, вы будете медленно умирать. Если вы не прилагаете усилия, чтобы подобрать ей подходящую форму в своей жизни, вы просто живете бессознательно. Никакой алхимии, никакой души. Я думаю, что важно позволить друг другу и себе учиться собственной сексуальности и формам, которые будет выражать наши страсти без чрезмерного подавления. Юнг нашел формы, которые работали для него и, предположительно, для его любовницы. Семья, друзья, ученики могут не одобрять нас, но это меньшая из проблем. Быть живым и сексуальным автоматически означает, что вас не одобряют те, кто выбирает принцип смерти вместо принципа жизни. Пусть моралисты обижаются, а люди души живут.

Х.: Очень интересно, Том. Ты говорил о настроениях. Настроения могут захватывать человека. Может ли алхимия помочь нам с ними?

М.: Алхимия показывает, что настроения иногда имеют цвет. Алхимия говорит о почернении, позеленении, пожелтении, бледности, покраснении, посинении. Все эти цвета – состояния души. Алхимия показывает, что есть много цветов, которые сменяют друг друга. Не в какой-то определенной последовательности, а в соответствии с динамикой происходящего. Черное настроение может неожиданно сменить белое, затем перескочить к другому цвету или двум цветам. И белый может вернуться назад к черному. Это помогает понять алхимию наших настроений. Или что настроения имеют алхимическое измерение. Мы знаем, что настроения не будут длиться вечно, что они совершают определенную работу, в которой мы постепенно раскрываемся.

Алхимия также дает нам особый способ представления настроения. В соответствии с алхимией качества внешнего мира отражаются в мире внутреннем. Туман, поднимающийся с поверхности воды, подобен мгле, мешающей нашему мышлению. Настроения подобны погоде. Они действуют по своему собственному расписанию и влияют на все. Настроения – это образ действий или тональность, как в музыке. Эмоциональный тон в мажорном ключе является одним настроением, а в минорном ключе – совсем другим. Есть и другие настроения в этом диапазоне. Музыкант называет их тональностями или модальностями музыки. В любом случае психика также модальна. В музыке настроения являются предкомпозиционными, т.е. они являются изначальным материалом, а не индивидуальной композицией. Например, можно что-то создать из дорического режима. Миллионы песен написаны в мажорной модальности. Это же верно для психических настроений. Они дают основу, из которой конструируется психический материал. Вы можете многое создать из вашей депрессии или из вашей радости. Так что алхимия настроений очень близка к модальности музыки.

Алхимия вообще – про создание чего-то из первоначального материала, или из prima materia. Эту позитивную концепцию настроения надо применить к тому, как из сырого материала создаются вещи в душе. Если вы в печальном (blue) настроении, сыграйте блюз на пианино или гитаре. Поговорите с другом, и разговор примет направление или содержание в зависимости от настроения. Следуйте своему настроению, а не против него. Если вы идете против него, вы не можете использовать его как ресурс. Если настроение кажется вязким и вам хочется от него избавиться, может быть, лучше всего сделать что-то конструктивное с ним. Я имею в виду создать что-то. Используйте вашу депрессию (синюю или черную), позвольте вашему гневу создать что-нибудь (красное). Позвольте вашей невинности или чистоте создать вашу духовность (белую). Используйте этот материал настроения, и это принесет вам облегчение. Но это не означает отреагировать настроение: сдаться депрессии, вылить гнев, стать религиозным фанатиком. Тогда настроение застывает в качестве скрытой мотивации и не будет трансформировано алхимией психики. Так мы видим отблески хронического гнева у человека власти или хроническую склонность к тирании у религиозного фанатика. Движение психики обычно начинается с сырой неэффективной формы. Она нуждается в алхимии, чтобы стать доступной для личности и для жизни. Если оно подавляется и остается сырым, оно вызывает коррозию во всем, к чему прикасается. Так что алхимический процесс важен для заботы о душе.

Х.: Сосуд является контейнером, содержащим нечто, и он был важен для алхимиков. Как вы понимаете создание или поддержание сосуда?

М.: Если понимать сосуд как контейнер, который содержит начинку, это позволяет нам увидеть, как это содержимое подвергается превращению. А нечто, что содержит вещество нашей души, может выступать таким контейнером. Я не говорю, что алхимия – это всегда психологический процесс и что контейнер всегда является психологическим. Он может быть социальным контейнером или даже физическим. Но я интересуюсь алхимией души и поэтому занимаюсь особыми видами контейнеров.

Например, свадьбу можно считать алхимическим сосудом. Немного вещей в жизни имеют такое явное алхимическое качество, как свадьба. Все виды веществ вступают в процесс: личные истории, желания, страхи, прежние отношения, семьи, дети, секс, близость, работа, дом. Свадьба должна содержать все эти ингредиенты. Я думаю, что церемония бракосочетания является важной для действия свадьбы в качестве сосуда. Размах, цветы, музыка, одежда и еда, организация празднества – все это помогает создать сильный сосуд и сделать свадьбу запоминающейся. Память поможет сохранить этот сосуд.

Дружба является другим хорошим сосудом, но также нуждается во внимательном отношении. Ей надо уделять время и внимание. Временами ее подкрепляют подарки, беседы, открытые и доверительные, общие дела. Учеба или терапия так же могут быть сосудами, как и школа, расписание или какие-то занятия.

Этот сосуд обычно является и физическим, и воображаемым. Твое интервью является сосудом для мыслей. Эмили Дикинсон связывала свою поэзию с вязанием, которое придавало ей аспект сосуда. Папка для бумаг – возможно, в меньшей степени сосуд, чем сделанная вручную книга. Книга является сосудом, как и аудиозапись или CD. Беседа или званный ужин могут быть сосудами. Возможности для создания сосудов для души безграничны. Вы просто нуждаетесь в контейнере, который позволяет вам наблюдать содержимое.

Создавая сосуд, нужно особое внимание уделить его способности содержать. Беседа в общественном месте или с человек, который нарушит конфиденциальность, совсем не то, что обед в спокойном месте или с человеком, которому вы доверяете. Вы можете делать сосуд плотнее, требуя приватности и конфиденциальности. Сосуд исповеди в католичестве хорошо известен своей надежностью. Сосуд также вещь красивая. Обратите внимание на образы сосуда в алхимии. Они красивы по форме и по цвету. Сосуд может быть совершенным благодаря своей форме. Письмо, красиво написанное специальными чернилами и каллиграфией, на хорошей бумаге, будет более эффективным сосудом, чем небрежные заметки.

Это искусство – создавать сосуд. И невозможно не учитывать его правила. У людей есть тенденция обо всем морализировать. Они любят говорить уверенным тоном, что вам следует делать. Я же просто подчеркиваю красоту сосуда. У вас может быть сотня сосудов в вашей жизни, и вы можете получать от них удовольствие. Один из моих любимых физических и социальных сосудов – это маленькая комната в ирландском пабе. Она называется snug (укромное место) – маленькое закрытое помещение в стороне от активной части ресторана или бара, где небольшая группа людей или пара может нормально поговорить. Этот snug не является просто маленькой комнатой, это место для удовольствий. И обсуждаемый сосуд является местом для удовольствия, а не для конкретного использования.

Х.: Я знаю, что вы отличаете алхимическое развитие от личностного роста и других форм героических и насильственных изменений. Не могли бы вы пояснить?

М.: Точка поворота к алхимии как к образной системе, показывающей динамику души, - в признании естественных изменений, которые имеют место в химических экспериментах или в природе. Подобное же верно и для нас: мы проходим через изменения естественным образом и в лаборатории наших размышлений. Эти изменения можно наблюдать и питать, но не создавать их искусственно. Работа алхимии является трудом природы, а не упражнением героического целенаправленного эго. Работой эго в алхимии является искусство и религия, хотя союз «и» здесь, возможно, и не нужен. Хорошее искусство всегда является формой религии, и наоборот. В любом случае в алхимическом процессе мы не пытаемся подогнать себя под некий идеал. Мы надеемся, что природа даст нам цель и идентичность. Нужно позволить этому раскрыться.

Вот почему для меня даосизм является полезной помощью в духовной жизни. Даосские священные тексты проясняют, как участвовать в разворачивании жизни без излишних усилий. У меня всегда в пределах досягаемости находится «Дао Дэ Цзин». Алхимия души нуждается во внимательном искусстве стимулирования, которое не слишком пассивно и не слишком активно. Повседневная жизнь побуждает нас гоняться за удовольствиями или страдать. Оба вида опыта имеют потенциал для вовлечения нас в алхимию души. Но мы боимся обоих; возможно, даже больше боимся удовольствия, чем боли. Алхимический процесс, происходящий в наших душах, дает нам шанс стать чем-то большим, чем мы являемся и чем могли бы быть. Алхимия – это возможность усилить нашу витальность. Но как показывают образы классической алхимии, этот процесс включает боль, мортификацию, маленькие смерти и теневые моменты. Мы не понимает, что все это жизнь. И они помогают нам быть полноценно живыми. Я обнаружил, что, подобно терапевту, они помогают включить персону алхимика, с тем, чтобы признать автономные процессы души. Терапия не есть менеджмент жизни или тренировка эго. Это искусство и религия, забота о душе, по мере того как шаг за шагом она обретает форму.

Х.: Как алхимия может помочь в заботе о душе?

М.: Алхимия предлагает хорошую модель для обращения с содержимым души: чувствами, фантазиями, мыслями, страхами, отношениями. Она также дает нам отдельные стратегии для работы (Опуса) с душой: создание и поддержание сосуда, наблюдение со стороны за собой, искусное следование за природным процессом изменения и развития, использование метафор природного мира для эмоций и фантазий, которые трудно выразить, включение духовной установки в работу вместо совершения ее целиком психологически и аналитически, не-героичность и отказ от контроля, наблюдение за тонкими движениями. Алхимия – это высокообразное занятие, но она может и фрустрировать нас, когда мы пытаемся ее понять. Эти образы учат нас быть поэтическими в отношении самых важных процессов жизни.

Традиционным названием для обращения с душой является слово «терапия», которое означает обслуживание или помощь и часто переводится с латинского (cura) как «забота». Слово «психотерапия» означает помощь душе или заботу о душе. «Забота» является мягким словом, оно ничего не утверждает. Оно не героическое, легко применимое к процессу алхимии.

Один пример алхимического процесса среди сотен: мне особенно нравится в алхимии образ двух мужчин, копающих землю киркой и лопатой. «Копание» является алхимическим процессом, и всякий, кто испытал хотя бы час терапии, знает, что означает раскапывать информацию и искать инсайт. Другой хороший образ относится к старому королю в ванне. Растворение проблемы, плавание в воде, отмачивание и стирка являются алхимическими процессами. Можно быть очень внимательным в отношении этих образов, видеть в принятии ванны алхимическую активность. Разница между принятием душа и принятием ванны может быть алхимической. Возможно, душе нужно долгое наслаждение в ванной, а не быстрый душ. Есть много возможностей фантазировать и грезить в ванне, здесь пробуждается воображение. Ванна, конечно, также образ пропитывания наших мыслей и воспоминаний, чтобы помочь им раствориться, разрешиться в каком-то направлении.

Алхимическое воображение так же полезно для заботы о душе, как и воображение теологическое, астрологическое и философское – это окна в разные аспекты жизни души.

Х.: Получается хорошее интервью, Том. Что вы думаете по этому поводу?

М.: Мне нравится размышлять об алхимии с моей ограниченной перспективы. Я взял, что мог, от Юнга и других источников. Я особенно концентрировался на визуальных образах, используемых в алхимических текстах. Но я совсем не эксперт в алхимии. Несколько лет назад в университете Далласа я посещал лекции Джеймса Хиллмана по алхимии. Его тонкие размышления, замечательные эссе о соли, цветах и других аспектах алхимии расширяют ваш ум. Здесь же я делал очень простую вещь: пытался показать, как алхимическая точка зрения открывает нам аспекты опыта, которые могли остаться незамеченными.

Одной из тем, которые мы не обсуждали, является наследие Ральфа Эмерсон; он гораздо больше понимал в этих вещах, чем казалось на первый взгляд. В своих эссе о природе, поэзии, искусстве и красоте Эмерсон делает два замечания, которые совпадают с целями алхимии. 1) Только поэт может знать астрономию и другие естественные науки, потому что только поэт видит природу как полную знаков. 2) Соединение с природой ведет вас от сенсорного опыта к различным уровням восприятия. Эмерсон был неоплатоником. И он по-своему был магом. Он не практиковал алхимию и не использовал образы алхимиков, но, тем не менее, видел природу в алхимическом свете. Он понял, что природа стимулирует воображение в определенном направлении и что к ней не надо относиться буквально. Это основа алхимической работы.

Я говорил, что сейчас пишу книгу под названием «Опус»: нахождение вашей работы жизни. Эта книга состоит из лекций, которые я прочитал для консультантов по профориентации. Я решил говорить с ними алхимическим языком про процесс раскрытия вашего порыва к жизни. Естественно, я не хотел говорить про болты и гайки в поиске работы и карьере. Не то, чтобы эти темы были неважными, просто моя работа лежит глубже. Я хотел показать, как каждый из нас находит дело, которое определяет нас. Другими словами, что такое опус нашей души? Более глубокая работа отражается в той работе, которая является нашей профессией.

С акцентом на знаках и духовных инициациях алхимия предлагает альтернативу героической установке, доминирующей в нашей культуре. Она побуждает нас размышлять над нашими переживаниями и стимулирует развитие более тонко и осторожно. Она признает, что природа человека – это природа. Мы природные существа, состоящие из тех же материалов, что и внешний мир. В то же время алхимия говорит, что работа души является работой против природы. Это означает, что мы относимся к нашей естественной ситуации, к «нашему миру» с точки зрения воображения. Как сказал Джеймс Хиллман в своих ранних работах, мы «смотрим через» все. «Все» означает ad infinitum. Без этих знаков (сердца алхимии) буквальный опыт ничего не значит для человека, который живет осмысленной жизнью и для которого воображение является всем. Как сказал Уильям Блейк, спасите нас от одностороннего опыта, от ньютоновского редукционизма, которые все еще доминирует в нашей культуре.

Алхимия – такое же глубокое развитие человеческой рефлексии, как и астрология. У двух методов много общего: вы смотрите на мир вокруг вас и видите себя. Вы используете детали внешнего мира, чтобы выразить свою собственную природу. Ничто не может быть важнее. И когда эта «работа» игнорируется, мы остаемся с отреагированием и односторонним анализом. Без алхимии мы остались бы с абсурдностью и моральным уродством модернистской науки.

© Перевод с англ. Хегай Л.А.