В рамках того, что уже было определено как парадигма языка традиции1, мне бы хотелось выделить явление, которое может быть названо герметическим языком, или языком герметической традиции, причем термин «герметический» в этом случае следует понимать не в том смысле, который был придан ему александрийской гностической школой, и который строго можно отнести только лишь к работам, составляющим Corpus Hermeticum, а в том смысле, который он имел в период средневековья, и который, как мне кажется, гораздо более близок к его изначальному значению, отвечающему духу египетской эзотерической традиции, свободному от греко-христианских и иудаистских наслоений.

Хотя за последнее время во многих академических исследованиях поднимался вопрос о лингвистическом анализе герметических текстов, и предпринимались попытки его проведения, я убежден, что современный научный аппарат в принципе не может быть использован для этой цели, так как сам язык современной науки относится к совершенно иной парадигме, и попытка применить его в качестве инструмента в первый же момент превращает объект исследования в то, что с точки зрения традиции является трупом. Данная краткая статья ни в коей мере не претендует ни на академизм, ни на фундаментальность, и ее основной целью является обозначить некоторые вводные ориентиры для неофитов, а также для тех, кто уже сделал несколько шагов на пути понимания традиционной Философии, однако в силу полученного образования, инерции интеллекта, ограниченности круга чтения и т.д. заблуждается в отношении некоторых ключевых моментов герметической доктрины. Этическая сторона дела, а именно в какой мере некоторые высказывания могут нанести вред людям, смотрящим на Философию через кривое зеркало, была обдумана мной, и вред этот не кажется мне значительным по сравнению с той пользой, которую эти скромные указания содержат для незамутненного взгляда.

Одной из главных задач этой короткой статьи является попытка недвусмысленно показать, что в основе большинства ошибок и неверного понимания герметических истин лежит стремление их классифицировать, причем стремление как сознательное, так и неосознанное, закладываемое в мышление современного человека с раннего детства. Аналитический метод, окончательно кристаллизовавшийся в работах Рене Декарта, и легший в основу европейского научного мышления нового времени, является апофеозом непримиримой дихотомии, и применим к явлениям, подобным герметизму, в такой же мере, в какой топор применим для ловли бабочек. Эта произвольная дихотомия, лишенная необходимых иерархических атрибутов, то есть точек опоры внутри мира как манифестации единого, была взята в качестве основы классификации и современного аналитического мышления вообще; именно она заложила ту изначальную гнилую балку, которая периодически приводит к обрушению бОльшей части здания, будь то профанная физика, химия, или философия. Дальнейшее «развитие» такой науки представляет собой нескончаемый ремонт, замазывание щелей и возведение пристроек, в то время, как проблема пребывает неизменной на самых нижних этажах. К примеру, для многих читателей понятия «материализма» и «идеализма» в философии вызывают почти рефлекторную реакцию, и образ возникает «сам собой», что однозначно определяет сценарий любых дальнейших рассуждений, — хотя совершенно очевидно, что концепции, построенные на этих понятиях, спекулятивны в равной степени и вообще не могут называться философией. Эта дихотомия, рафинированно антитрадиционная и лишенная какой бы то ни было реальности за пределами конвенциональной «науки», рядится в разнообразные одежды и без труда проникает в любые изолированные интеллектуальные пространства. Так, задолго до Декарта подобное произвольное дихотомическое разделение возникло в рамках даосской школы, и привело к расщеплению алхимии на «внутреннюю» и «внешнюю» (ней-дань и вай-дань), каковой феномен с гораздо более тяжелыми последствиями повторился спустя восемь столетий в западной эзотерической традиции. Теперь это считается чем-то вроде само собой разумеющейся классификации, хотя на самом деле это не более и не менее чем диссоциация традиции и последующее рассыхание ее основ, в пользу чего свидетельствует тот факт, что со временем упомянутое разделение стало эквивалентным разделению герметического знания на эзотерическое и экзотерическое соответственно (из последнего будто-то бы возникла химия), а это как раз и есть диссоциация в явном виде, поскольку герметизм не может быть экзотерическим; выделить из герметического учения «внешнюю алхимию» а затем назвать ее «экзотерической» по сути значит сначала отрезать у традиции живую ветвь, а затем «незаметно» привить вместо нее сорняк. Естественно, в рамках современной науки этот классификационный момент позволяет более свободно использовать герметический язык для создания различных спекулятивных моделей и интерпретаций, давая плоть призракам, которые не смогли бы обрести реальность в других условиях2. Самый поверхностный анализ, не опирающийся на произвольную дихотомию «материального» и «духовного», показывает, что различие упомянутых «алхимий» условно и безосновательно, так как в обоих случаях речь идет о нескольких пересекающихся и взаимодополняющих иерархических уровнях материи и духа (достаточно вспомнить, что результат «духовной алхимии» материален3, а результат лабораторного opus имеет духовный смысл). Данная статья написана, как было сказано, не для ученых; однако, и среди тех, кто считает себя Сынами Гермеса, встречаются сторонники такой «классификации». Одним из них она дает шанс посвятить себя всецело беспочвенным фантазиям, называя это занятие «внутренней алхимией», другим же — отбросить «обскурантизм» и «оккультную символику» и углубиться в химические опыты, однажды проведенные в школьной лаборатории, но благополучно забытые, как и бОльшая часть сведений из области среднего образования. Безусловно, я не надеюсь изгнать из мышления читателя примат произвольной дихотомии, так как нельзя повернуть реку вспять, не нарушая естественного хода событий. Однако есть большой смысл в том, чтобы попытаться несколько потеснить его понятием иерархии, что позволило бы избавиться от многих слишком грубых ошибок. «Внутренне» и «внешнее», «материальное» и «идеальное», «психическое» и «физическое» — все эти бинарные пары суть проявления одной и той же дихотомии на разных ступенях иерархической лестницы реальности, каковые (и лестница, и реальность) являются атрибутами сознания4. Если присмотреться, то отсутствие иерархии понятий, практически полное и хаотическое смешение непримиримых дихотомий в современной науке, приводит к трагическим и одновременно смешным последствиям. Попытки «проникнуть вглубь материи» привели к тому, что на сегодняшний день одно за другим отпали все «научные» определения этой самой материи. В конечном итоге оказалось, что в основе современной материалистической науки лежит то, сущность чего ей больше не известна. Этот — будем откровенны — комичный результат является совершенно естественным, и предсказать его можно было столетия назад. Верхнюю дихотомию иерархии ясно и кратко сформулировал Генон5. Она наиболее адекватно представима соотношением сущности и субстанции, чему в аристотелевой школе соответствует пара ????? – ???6. Сущность, как формирующий принцип (кстати, трактовка схоластами эйдоса как формы не лишена смысла, хотя и внесла серьезную путаницу7) является «жезлом» дифференциации, вздымающим мир из бескрайнего моря субстанции, которая в «самой глубокой» своей субстанциональности настолько лишена качеств, что ее условно можно назвать ничто. Именно с этой проблемой сталкиваются современные физики, исследующие так называемые глубины материи; они то объявляют вакуум материей, то все материальное кажется им сделанным из пустоты. В определенном смысле это соответствует действительности, однако для того, чтобы выйти из этого тупика и действительно понять феноменальный мир, следует забыть о материальности и обратиться к сущности феноменов.

Итак, спускаясь по иерархической лестнице понятий, мы можем в конечном итоге дойти до пары химических элементов «сера — ртуть», результат конъюнкции которых представляет собой землистый красный камень — киноварь, символическое название результата Великого Делания, сохранившееся во всех мировых традициях. Соотношение межу химической киноварью и философским камнем такое же, как между серой и философским сульфуром, или ртутью и философским меркурием. Если быть достаточно внимательным, то, перемещаясь вдоль этой иерархической лестницы, можно увидеть множество ошибок и несоответствий в безапелляционных суждениях «здравого смысла», некоторые из которых легли в основу довольно живучих теорий. Так, если говорить о духе (пневма), очевидно, что его нельзя противопоставлять телу. Следует вспомнить о промежуточном агенте, психе, и рассматривать две дихотомические пары, соотносящиеся иерархически: дух — душа (пневма — психе) и душа — тело (психе — сома). Тогда совершенно очевидна логичность противопоставления пневматического психическому, характерная для многих гностических школ, и еще более очевидна полная несостоятельность интерпретации алхимии в рамках глубинной психологии, так как по сути алхимическое Делание представляет собой труд по очищению Камня от того, что является предметом этой самой науки8.

Когда иерархическая лестница твердо стоит на грубой химической земле, своим верхним концом упираясь в изначальную дихотомию, все более или менее ясно. Однако в реальных герметических произведениях мы видим только отрезок иерархии образов, и трактовка этого отрезка зависит от того, с какой ступени иерархии начинает отсчет читатель. Попробую это пояснить на одном типичном примере. Всем известна алхимическая максима aurum nostrum non est aurum vulgi9. Обычная ее трактовка примерно такова: «когда мы говорим о нашем золоте, это не то золото, из которого сделаны ваши монеты». На некоем самом высоком иерархическом уровне это очевидно; однако есть и другой уровень, примерно такой: «золото, с которым мы работаем, не то золото, которое мы берем вначале». Позволю себе еще более «низкую» транскрипцию этой фразы: «то, что мы называем вульгарным золотом, следует растворить в первичном Меркурии». Тут мы, пожалуй, остановимся и сделаем несколько важных замечаний. Во-первых, для герметического языка характерна четкая терминология, не допускающая вольностей. Существительное с определяющим словом после него, существительное с определяющим словом перед ним, существительное с притяжательным местоимением, то же существительное само по себе означают совершенно разные вещи. Это очень важно. Второе не менее важное замечание относится к эпитету вульгарный. Герметический язык крайне редко использует профанную терминологию; в алхимических трактатах почти никогда не упоминаются химические элементы. Это самое распространенное заблуждение. Помня о сложности герметической символике и устав от догадок, читатель, встретив в тексте упоминание о вульгарной ртути радостно хватается за соломинку: ну вот, тут-то ясно что имеется в виду обычная химическая ртуть. Нет, это совершенно не так. Все зависит от того, о какой части иерархии идет речь. Вульгарная ртуть в одном контексте может быть той же субстанцией, которая в другом контексте называется Меркурием Философов, а контекст, в котором эта субстанция соответствует химической ртути, вообще труднопредставим и должен иметь пейоративный оттенок. Другими словами, вульгарное золото и вульгарное золото — омонимы в герметическом языке, и таких омонимических пар в нем множество. Также следует отметить, что «метастазы» языка современности добираются до нашего сознания и в герметическом контексте, искажая наше восприятие терминов, значение которых — к сожалению — известно нам со школы в их профанном значении: таких как Алкоголь, Магнезия, Азот, Arsenic (мышьяк), Магнит и подобных10. На самом деле это составные слова, изначально представлявшие собой алхимические арканы, и в своем родном герметическом контексте они обозначают совершенно не те вещи, которые мерещатся современному человеку. В связи с этим хотелось бы привести небольшую цитату из Артефия, автора, пользующегося непререкаемым авторитетом среди последователей традиции: «Я могу заверить всех, кто пытается понять писания Философов в обыденном смысле слов, что они блуждают в лабиринте, из которого им никогда не выбраться»11.

Третья важная особенность герметического языка заключается в подвижности иерархии понятий как их неотъемлемом свойстве. Любой этап алхимического Делания (а этапы также связаны между собой иерархически) можно условно разбить на начало, середину и окончание; этим трем фазам соответствуют классы терминов, связанные каузально и обладающие внутренней иерархией. Другими словами, иерархии герметических терминов обладают динамическим характером. Для удобства я лучше приведу таблицу, которая внесет некоторую ясность в его понимание (иерархия внутри класса не представлена):

Начало —> Середина процесса —> Окончание

Меркурий Философов Наш Сульфур Философский Меркурий

Сульфур Философов Наш Камень Философский Камень

Золото Философов Наш Меркурий Философский Сульфур

Камень Философов Наше Золото Философское Золото

Вульгарное золото Наша Магнезия 

Вульгарная сера  

Вульгарная ртуть  

Сера  

Ртуть  

Золото  

Камень  

Теперь понятно, почему наше золото — не вульгарное золото. Это так называемое вульгарное золото, претерпевшее определенные преобразования в ходе герметической операции. Однако не всегда алхимические тексты состоят из таких запоминающихся афоризмов, и часто мы знаем их по переводу, сделанному человеком, который мог позволить себе забыть слово «наш» перед термином, или поменять существительное и прилагательное местами. В тех случаях, когда оригинал был написан не на латыни, а переводы на другие языки делались с латинского перевода (латинский текст по умолчанию принимался за эталон в ученом мире — чем-то вроде английского в новое время), это приводило к «размножению» ошибок, и подобные тексты становились просто-напросто непригодными для понимания. Выявить такой факт можно только путем сравнения переводов с оригиналом. В качестве примера хотелось бы привести Извечную Войну Рыцарей12, важный анонимный трактат XVII века, написанный на немецком. Эта редкая книга была переведена на латынь неким очень беспечным переводчиком, а затем латинский текст был добросовестно переведен на французский вместе со всеми ошибками латинской версии текста. Именно этот французский вариант получил наибольшее распространение, и только лишь появление приличного французского и английского переводов, сделанных с немецкого оригинала спустя столетие после выхода книги, внесло ясность для людей, не знающих немецкого или не обладающих редким первым изданием. Таким образом, чтобы избежать напрасной траты времени и досадных ошибок, имеет смысл читать либо оригинал произведения, либо перевод, выполненный человеком, в добросовестности которого вы абсолютно уверены. Это звучит достаточно пессимистично, однако такова данность и с этим ничего нельзя поделать.

Третий важный момент, касающийся герметического языка, на который мне хотелось бы обратить внимание читателя, соответствует к тому, что мы привыкли называть игрой слов, и что в бОльшей степени относится к франкоязычным герметическим источникам. Эта игра слов, или фонетическая кабала, представляет собой другой уровень прочтения герметического текста, и этот уровень иерархии понятий очень часто используется во французской литературе, начиная со средневековья вплоть до наших дней, причем слово кабала (cabala) в случае этого определения само по себе представляет каламбур. Кончено, следует признать, что его появление в подобном контексте относится к периоду начала Ренессанса, и безоговорочно связано с учением еврейской каббалы (kabbalah), завоевавшей авторитет среди христианских мистиков и западных эзотериков в основном благодаря усилиям Джованни Пико делла Мирандола в конце XV века. Однако история европейской кабалы началась значительно раньше, за несколько сотен лет до распространения иудаистских эзотерических учений в Европе. Упомянутый каламбур заключается в том, что кабала в своей латинской транскрипции отсылает к латинскому слову caballus (лошадь), и, следовательно, к таким производным от него, как cabaliero или chevalier, то есть «рыцарь». Здесь скрыт намек на средневековые рыцарские ордена, члены которых в своей поэзии (которую почему-то считают «светской») использовали этот метод для передачи эзотерического знания. Это относится к трубадурам, миннезингерам, и т.д.; в частности, к ордену Fedeli d'Amore, к которому принадлежал Дуранте Алигьере, широко известный как Данте. Так, еврейская каббала предполагает кроме эксплицитного значения отдельно взятого слова присутствие его числового значения с одной стороны, и слов, заключенных в каждой его букве, с другой, позволяя расширять полную трактовку слова вплоть до самостоятельного и довольно объемистого текста. В случае герметической кабалы нумерология также имеет определенное значение, однако наиболее важно то, что фразы, произнесенные вслух, следует воспринимать не только в том смысле, который они имеют на бумаге, но и в том, который слышится, если их прочесть вслух, и из-за чего мы в быту переспрашиваем собеседника («мне послышалось...»). Фонетическая кабала довольно подробно изучена в случае французских текстов, однако она встречается в герметических произведениях и на других языках (в частности, в греческих, итальянских и англоязычных источниках). Из этого следует, что любой, даже хороший перевод такого произведения теряет это смысловое измерение безвозвратно. Попытка передать фонетическую кабалу в переводе, во-первых, привела бы к созданию по сути совершенно нового текста, а во-вторых, даже если бы переводчик был способен это сделать, такая вульгаризация эзотерического смысла была бы непростительной с точки зрения герметической этики.

Таким образом, подытоживая сказанное, мне хотелось бы предостеречь начинающего герметического философа от двух серьезных ошибок: попытки читать книги, написанные герметическим языком, не избавившись от наваждения рационалистического мышления, и попытки усвоить герметическую терминологию как некий набор из жестко закрепленных символов. И позволю себе сделать последнее замечание. Существует еще один уровень прочтения герметического произведения, а именно прочтения его как шифра, используя ключ, передаваемый по цепочке инициации. Однако мы живем во времена, когда устная традиция практически умерла, и вместо ключей большинству из нас остается довольствоваться отмычками, предоставляемыми интуицией; к сожалению, очень часто они оказываются бесполезны.

^ ^ ^

Примечания:

1. А.Г. Дугин. Философия Традиционализма. Москва, 2002. текст

2. Разумеется, речь идет о попытках психологической интерпретации Великого Делания, предпринятых К.Г. Юнгом и его последователями, а также об опытах с металлами платиновой группы в стиле Дж. Хадсона. — Прим. авт. текст

3. Результат этот, как известно, называется телом света. Вообще, позволю себе заметить, что не зависимо от интерпретации слова «материальность» без материи нет алхимии. — Прим. авт. текст

4. В данной статье я сознательно не использую термины из восточной традиции, и предпочитаю им западную профанную терминологию. — Прим. авт. текст

5. Рене Генон. Царство количества и знамения времени. М.: Беловодье, 2003. текст

6. Интересно, что хотя термин «эйдос» практически не встречается в алхимических трактатах, термин «хиле» (hyle) встречается весьма часто, причем именно для обозначения первоматерии. — Прим. авт. текст

7. Избавиться от этой путаницы, на мой взгляд, можно, обратившись к исламской доктрине творения. Три божественных имени, соотносящихся иерархически, определяют три этапа акта творения, который, тем не менее, остается единым: творец выступает как аль-халик (то есть «дающий меру всякой вещи»), затем аль-бари («производитель») и, наконец, аль-мусаввир («тот, кто придает форму»). Другими словами, чистая сущность как метафизический детерминант (та-айюн) актуализируется раньше, чем форма, однако форма является результатом этой актуализации (см. Titus Burckhardt. Introduction aux Doctrines Usoturiques de l'Islam. Dervy. Paris, 1969, pp 81-83.). текст

8. То, что в герметической традиции называется нечистотами (лат. faecis), избавлению от которых служат алхимические стирки, как раз и составляет основную часть «психического содержания», рассматриваемую психоанализом и глубинной психологией. На самом деле эта часть души в западной традиции называется anima bruta и именно ей суждено пылать в геенне божественного атанора. текст

9. Золото наше — не золото толпы (лат.) текст

10. Например, герметический Азот представляет собой «начало и конец», единую материю философов, и составлен из первых и последних букв латыни, греческого и иврита: А (а, альфа, алеф) — З (зета) — О (омега) — Т (тав); он не имеет никакого отношения к химическому элементу N, для которого было украдено это название. Arsenic (ныне мышьяк) — греческое название аурипигмента (лат. auri pigmentum, т.е. «золотая краска») и решение старинной алхимической загадки о девяти буквах и четырех слогах (??-??-??-???). Алкоголь — арабский алхимический термин, дословно означающий «тонкий порошок» (аль-кохол); он соответствует тому, что по-латыни называется medicina universalis («универсальное лекарство») или же sulphur philosophorum. текст

11. Artephius. De Arte Occulta, Atque Lapide Philosophorum Liber Secretus: in Janua Patefacta Thesauro. Amsterdam, 1678. текст

12. Der Uralter Ritter-Krieg. Leipzig, 1604. текст